Военная клятва - Страница 79

Когда солнце начало погружаться за горы, все собрались у берега озера на церемонию. На этот раз выставили очень мало охраны, чтобы все могли вместе оплакать погибших. Завернувшись в плащ, я стояла на пороге шатра и смотрела на заходящее солнце. Воины принесли одеяла и сели бок о бок.

Кир вышел из палатки с одеялами и каким-то свёртком в руках. Он распустил мою стражу, чтобы та присоединились к церемонии. Маркус сказал, что останется в палатке с Мирой. Кир молча взял меня за руку и повёл к холму над озером.

У шатра Ифтена я увидела самого Ифтена и воина-жреца. Судя по их манере говорить, казалось, что они что-то замышляют. Ифтен откинул полу палатки и исчез внутри. Воин-жрец направился к табунам. Я удивилась, что они не идут на церемонию, но, конечно, это было не моё дело.

Кир остановился. Я огляделась и поняла, что мы ушли совсем недалеко от палатки, держась на краю толпы.

— Мы не сядем ближе? — поинтересовалась я.

Кир покачал головой.

— На эту церемонию нам лучше остаться здесь. — Он расправил одно из одеял и расстелил на земле. — К тому же, главное в этой церемонии не мы, а мёртвые.

Я села подле него, и он притянул меня к себе, накрывая нас обоих одеялом. Кир наклонился и произнёс мне на ухо:

— Когда тебе станет неуютно, мы уйдём.

Странное заявление. Мне хотелось расспросить его, но в этом момент на ясную поляну на озёрном берегу вышел барабанщик. Он сел, поставил перед собой большой барабан и резко стукнул четыре раза.

Все перестали разговаривать.

Жоден вышел вперёд в сопровождении четырёх воинов, которые несли маленькие жаровни. Жоден встал лицом к собравшимся, а воины поставили жаровни по четырём сторонам от него.

Жоден воздел правую руку к небу.

— Да услышат Небеса мой голос. Да запомнят люди.

Раздался единый ответ:

— Мы будем помнить.

Жоден опустил руку и заговорил:

— Рождение огня, смерть воздуха.

Один из воинов преклонил колено и подул на угли, чтобы пламя прыгнуло вверх и заплясало.

— Рождение воды, смерть земли.

Второй воин преклонил колено, окунул руки и позволил струйкам воды стечь обратно в жаровню.

— Рождение земли, смерть огня.

Третий воин преклонил колено, поднял ком грязи и раскрошил на кусочки над жаровней.

— Рождение воздуха, смерть воды.

Четвёртый воин преклонил колено. Он тоже подул на угли, и вверх воскурился тонкий шлейф дыма.

Четыре воина встали, поклонились своим элементалям и растворились в толпе.

— Мы собрались сегодня, чтобы почтить память мёртвых, — заговорил Жоден своим мелодичным красивым голосом. В тишине каждое слово звучало чётко и твёрдо. — Всё живое смертно, и нам это известно. Наши тела рождены из элементов и к ним же вернуться.

Забил барабан, медленно, но чётко.

— Но мы есть не только тело. Сие нам ведано. То, что живёт в наших телах, никуда не исчезнет. Наши мёртвые путешествуют с нами до самых снегов.

Жоден выдержал паузу и продолжил:

— Как нам скорбеть по ним? Как выразить горе? Если наши мёртвые с нами, и мы когда-то воссоединимся с ними, то как плакать?

Барабан не смолкал.

— Мы похороним то, что потеряли. Зияющие раны в наших сердцах. Чувство потери, что терзает нас каждый раз, как мы хотим доверить секрет, поделиться шуткой или потянуться за привычным прикосновением.

В глазах стояли слёзы. Я вспомнила Эпора с его яркой улыбкой. Серьёзное лицо Гила. Радостного отца при победе в шахматы.

— Это наша боль, боль выживших. Поделимся же ей.

Жоден запел, обращая лицо и голос к небесам. Ту же песню он пел в тронном зале в городе Водопадов, и по моим щекам покатились слёзы, стоило мне узнать слова.

Я была не одинока. Остальные тоже плакали, прижимаясь к тем, кто сидел рядом, предлагая и получая утешение. Я устроилась поближе к Киру и почувствовала его затруднённое дыхание. Его глаза сверкали в сумерках.

После песни Жоден начал монотонный напев, похожий на тот, что я слышала, когда болела. Слова повторялись снова и снова под ритм барабана.

— Смерть земли, рождение воды, смерть воды, рождение воздуха, смерть воздуха, рождение огня, смерть огня, рождение земли.

Моё внимание привлекло какое-то движение. Я повернула голову и увидела, что Айсдра встала и прошла мимо нас, уходя подальше от толпы. Её лицо было предельно серьёзно, печаль окутала её, точно плащ. Она слегка пошатнулась, но быстро восстановила шаг.

Я бросилась за ней, но Кир остановил меня.

— Не надо.

— Но она так сильно грустит, — начала я, но Кир покачал головой.

— Твои слова не уменьшат её боль, Лара.

Я снова устроилась в его объятиях, мучимая виной. Я спасла огонь своего сердца. Он живёт, дышит, сидит подле меня, его руки покоятся на моей талии. Айсдра же этого лишена. Кир прав. Я лишь напомню ей о потере.

Кир привлёк меня к себе и указал на озеро.

Двое воинов, укатанных в плащи, подошли и встали по бокам от Жодена. Он поклонился, и они уронили плащи. Оба были одеты в простые чёрные туники и штаны, никаких доспехов или оружия. Жоден отступил и встал подле барабанщика. Стоило смолкнуть песнопению, как двое воинов откинули головы назад и запричитали, воздев руки к небесам. Они начали танцевать, выражая телами своё горе, рвя на себе одежду, пока не оказались практически обнажены, крича о своей потери и боли.

Барабан заиграл быстрее, и их крики стали злее, теперь они яростно выли на небеса. Толпа присоединилась к ним, крича и проклиная элементалей. Даже Кир заругался. Эмоции напугали меня, но я тоже ощутила гнев, вызванный тем, что я так мало знала о болезни и не могла её одолеть.